ОПОЗНАННЫЕ ПРИШЕЛЬЦЫ

Она была очень высокой по сравнению с женщинами Южной Индии и выше даже раджапуток. Стоя так близко к ней, я не ощущал, что нахожусь рядом с обычным человеком, вроде моей сестры. Передо мной словно бы находилось какое-то божество или цветок розы. И в то же самое время я отчетливо видел форму ее рук, грудей, бедер и всего прочего. Но все же тело ее не было таким, как мое. Так я впервые по-настоящему осознал, что такое опыт, подобный данному. Эти люди и вправду существуют. У них такие же формы, как у нас, и все-таки не такие.
Кожа ее была более приятного цвета, чем моя. Да, у нее была, так сказать, наружная оболочка, но при этом я не чувствовал того, что ощущал бы, стоя рядом с какой-нибудь девушкой. Нечто совсем иное. Это было почти так же, как если бы я стоял перед прекрасным изображением Сарасвати или божественной формы Дурги. Потому что вы знаете: божество -- это личность, и не можете смотреть на его изображение просто как на камень. Вы не думаете о нем, как о скульптуре. Вы знаете: это -- Сарасвати или Дурга.
Как бы то ни было, я стоял так близко к ней, что видел, как она дышит. Когда я смотрел на нее, у меня не возникало ни единой дурной мысли. Я испытывал лишь глубокое почтение. Такой исходил от нее дух, что хотелось опуститься на колени и просить ее о благословении или чем-нибудь в этом роде.
Затем она сказала, что в лимоне проделали отверстие и поставили его на трубу прежде, чем включить фонтан, -- оттого-то лимон и пляшет в струе. Я рассмеялся. Затем я обернулся, чтобы посмотреть, нет ли кого рядом, но вокруг не было ни души. Тогда она сказала, что даже если кто-нибудь и находился бы рядом, он все равно ничего не заметил бы. Все это она сказала на моем языке вслух. Я слышал ее голос. И она дышала. Но дыхание ее было довольно слабым -- так мог бы дышать больной человек. Внешность у нее была чрезвычайно прекрасной и утонченной. А еще я заметил точку у нее на лбу -- так близко к ней я стоял.
Я обратил внимание на ее губы. Они шевелились, но их движения не совпадали со словами. Словно она говорила что-то другое. Подумав, я решил, что она и в самом деле говорила нечто другое, но до меня это доходило так, словно я слышу свою родную речь. Это нечто вроде того, что происходит при дублировании кинофильмов.
Затем она сказала: "Ты сможешь увидеть нас всех. Ты увидишь многих из нас". Она напомнила мне, что даже в раннем детстве, когда взрослые брали меня с собой в храм и я видел Ганешу [одного из главных девов], то громко звал его своей старшим братом. Все обращались к нему "джайя Ганеша" или как-нибудь в этом роде, но я говорил ему "анна". Анна означает обращение: "О, старший брат". Вот это она и имела в виду -- точно так же, как я когда-то звал Ганешу анна, так и она сейчас говорит мне: "Ты общаешься с нами. Ты -- под нашей защитой". И еще она сказала: "Будь это не так, ты сейчас смотрел бы на меня как на женщину [то есть с вожделением]". И добавила: "Но ты под нашей защитой. Мы можем оградить тебя от этого".
Затем она сказала: "На самом деле, пока ты испытываешь желание..." Я употребляю эти слова сейчас, но тогда говорилось совсем другое. Ее слова были более простыми и не такие... философские, что ли. Если ты испытываешь желание наслаждаться, то мы не дадим тебе этой защиты. Так она сказала и это было выражено очень прямо: "Научись смотреть на каждую женщину как на проявление Дурги". И положила руку мне на голову. И я подумал: "О, Боже, что это такое?" Я почувствовал совсем не то, что ощущаешь, когда кто-то касается тебя. Внезапно я почувствовал холод. Холод и вместе с тем чудесное, восхитительное ощущение. Нечто гораздо большее, чем простое прикосновение.
Она ласково погладила меня по голове и спине, словно маленького мальчика. И я ощутил подлинное умиротворение, словно меня приласкала любящая мать. И я почему-то испытывал к этой личности великое почтение. Словно она была чрезвычайно уважаемой и высокопоставленной особой, снизошедшей до общения с бедняком -- как королева, которая подошла и поздоровалась за руку с простолюдином. Затем я спросил: "Я увижу вас еще, встречу ли вас опять?" Она ответила: "Нет, если не будет необходимости, если не понадоблюсь тебе". После этого я более ее не видел. Это был последний раз.